ПАНИГИР

*Панигир (греч. πανήγυρις) — всенародное празднество в древней Византии. На Святой Горе Афон этим словом обозначают главные праздники монастыря (в том числе и престольные), отмечающиеся с особенной торжественностью и благолепием.

В своих паломнических путешествиях по Святой Афонской горе мне посчастливилось стать очевидцем многих удивительных событий, которые спустя годы отзываются в моей памяти благостными воспоминаниями. Одним из таких воспоминаний хотелось поделиться и сегодня.

По личной традиции, прибывая на полуостров Афон, первым делом я стараюсь совершить восхождение на Святую гору. Вот и в этот раз добравшись на пароме «Аксион Ести» («Достойно есть») до центрального порта Афона Дафни, я пересел на другой паром «Святая Анна», который примерно через полтора часа пути вдоль южного морского побережья Афона, около трех часов дня по местному времени, пришвартовался у скитов Карули. Именно оттуда я начал восхождение на гору. Из опыта прошлых подъёмов я знал, что придется сделать остановку на ночлег. Неоднократно мне приходилось останавливаться у русского иеромонаха Памвы, который окормляет небольшой скит с братией, как раз на полпути к Афонской горе. Через четыре часа я добрался до скита. Здесь у меня произошла поразительная встреча с афонским монахом Салафиилом (многим он известен, как православный писатель инок Всеволод Филипьев), с которым мы были дружны в начале 90-х годов прошлого столетия, когда он подвизался на Валааме. Оказалось, что он уже несколько лет живет на Афоне и продолжает свою литературную деятельность. Также за вечерней трапезой монах Илларион поведал, что собирается в монастырь Филофей на Панигир в честь равноапостольного Косьмы Этолийского (память 6 сентября). Неоднократно пребывая на Афоне, мне ни разу не удавалось побывать на престольном празднике обители или дне памяти особо почитаемого святого, поэтому я также вознамерился посетить монастырь Филофей, в день праздничного Богослужения, до которого оставалась еще больше недели.
В этот раз в скиту было много паломников и практически все места для ночлега были заняты. В связи с этим отец Памва благословил мне ночевать в монашеской пещере, которая находиться на небольшом отдалении от скита. Сама эта пещера представляла собой высеченное вручную небольшое углубление в горной породе с рукотворной передней стенкой, небольшим окошком и деревянной дверью. Внутри я обнаружил скамью для сна, столик с молитвословом и несколько икон перед горящей лампадой. Минимум пространства внутри кельи, молитва ко Господу и покаянные размышления о быстротечности земной жизни, наполнили для меня эту ночь особым смыслом. Отчасти, и всего лишь на одну ночь, мне удалось соприкоснуться с жизнью Афонских отшельников.
Утром следующего дня под большим впечатлением от происшедших событий и поблагодарив отца Памву за ночлег, я продолжил свое восхождение на Святую гору…

Продолжая свое паломничество по Афону, я не забывал о монастыре Филофей, с возможностью оказаться там с 5 на 6 сентября, поэтому распределял посещение Афонских обителей с учетом вышеизложенных обстоятельств. Накануне 4 сентября я прибыл в Иверский монастырь, ради поклонения чудотворному образу Иверской иконы Божией Матери и прохождения суточного круга Богослужений. Разместившись в паломнической гостинице монастыря, я поспешил на вечернее Богослужение. Перед началом службы, заняв пустующую стасидию, я обратил внимание на монаха, который на клиросе готовился к вечерне, и буквально шепотом напевал стихиры. Мое внимание привлекло его добродушное лицо и азиатский разрез глаз, впрочем, на Афоне это не удивительно, так как помимо греков в Афонских монастырях можно встретить монахов разных национальностей, буквально со всего света. На следующий день 5 сентября в 3.30 утра, когда в Ивероне началась утреня и Божественная Литургия, я снова увидел этого монаха и поразился его непринужденной детской радости, когда с братией монастыря он пел на клиросе. После службы и монастырской трапезы, я еще раз поклонился чудотворному образу Царицы Небесной и направился в монастырь Филофей на Панигир.
Мне немного повезло и небольшую часть пути по северному побережью Афона, до поворота на Филофей, меня подвезли. Но как выяснилось это было только начало пути. Дело в том, что монастырь Филофей, из двадцати Афонских монастырей, находится, в географическом смысле, выше всех остальных, и чтобы подняться к нему пешком нужно достаточно времени и физических сил. Мой рюкзак, заполненный к тому времени большим количеством Афонского ладана и фотографической техники, плюс физическая усталость последних дней с подъёмом на гору, прохождением в день по несколько километров по пересеченной и горной местности, плюс ранние пробуждения на монастырские Богослужения, требовали от меня дополнительных сил и непоколебимой твердости в преодоление пути. Подняться к монастырю оказалось для меня делом многосложным, преодолевая достаточно пыльную дорогу, упрямо ведущую только вверх, под палящим солнцем, я в буквальном смысле обливался ручьями пота, мой тяжеленный рюкзак тянул меня вниз, приходилось делать продолжительные остановки. По прошествии двух часов этого трудного подъёма я максимально приблизился к монастырю, казалось еще чуть-чуть и я у цели. Но где взять силы на последний рывок? Именно в момент моих горестных рассуждений рядом со мной остановился пикап, старый монах, который был за рулем, играючи забросил мой рюкзак в грузовой отсек пикапа и без лишних слов довез меня до святых ворот монастыря.

III

В монастыре готовились к большому количеству паломников, поэтому меня разместили в одном из монастырских коридоров, где в ряд стояло несколько раскладушек. Как позже выяснилось эта часть коридора была приспособлена для ночлега духовенства и монахов, прибывающих на праздник. Оказавшись первым в этой импровизированной келье, я к своей вящей радости обнаружил рядом душевую кабину, прохладная вода во многом поспособствовала восстановлению сил от усталости. До малой вечерни оставалось еще достаточно времени, и я не преминул возможностью прогуляться по монастырским окрестностям, изобилующими прекрасными пейзажами. Когда я вернулся в келью, то обнаружил в ней, большое пополнение, среди паломников были: уже знакомый мне монах Илларион, несколько священнослужителей из России, и тот самый монах, которого я накануне видел в Иверском монастыре. Поджав по-восточному ноги, он на своей раскладушке плёл четки. После небольшого знакомства выяснилось, что он уроженец Южной Кореи, где глубоко уверовал во Христа и спасительное учение Святой Православной Церкви. Потом он оказался в Японии, в Токио в православной миссии имени святителя Николая (Касаткина). Чуть позже он переехал в США в Аризону к известному старцу Ефрему (кстати бывшему игумену Афонского монастыря Филофей), где постигал основы монашеской жизни и принял монашество с именем Тимофей…
Монастырский колокол призывающих всех на малую вечерню, не дал возможности испросить у монаха Тимофея, как он оказался на Святой Афонской горе в числе братии Иверского монастыря. После небольшого по времени Богослужения и вечерней трапезы, мы в храме приложились к святыням монастыря: частице Животворящего Креста Господня, одному из гвоздей, которым Господь был пригвождён к кресту, к деснице святителя Иоанна Златоуста, частицам мощей великомученика Пантелеимона, священномученика Харалампия, великомученицы Марины, святого Исидора Хиосского, святого Мардария, мученицы Параскевы, святителя Луки Элладского и равноапостольного Космы Этолийского, и вернулись в нашу келью для небольшого отдыха, ровно в восемь вечера мощь колокольного звона возвестила о начале праздничного Всенощного бдения в честь и память святого равноапостольного Косьмы Этолийского, который в XVIII веке подвизался в обители Филофей, а потом вышел на всемирную проповедь о Христе.

В центральном храме обители в честь Благовещения Пресвятой Богородицы началось праздничное Богослужение, которое возглавил митрополит Элассонский Харитон (Элладская Православная Церковь), в сослужении с архиепископом Берлинским и Германским Марком (Русская Православная Церквь Заграницей). Первое на, что я обратил внимание, был обычный лавровый лист, которым, по праздничной традиции Афонских монастырей, был устлан пол храма. Пение предначинательного псалма продолжалось примерно 45 минут, также неспешно продолжалось служение Великой Вечерни. Многочисленное сияние лампад и свечей перед иконами храма, с величественными Византийскими распевами, явили в моем сердце искреннюю радость. Несмотря на большое количество паломников, в храме воцарилась удивительная молитвенная атмосфера, которая целиком вовлекала в праздничное Богослужение. Приблизительно в одиннадцать вечера началось служение литии, с освящением: хлебов, пшеницы, вина и елея. Именно в это время из храма большинство монахов и паломников перешли в трапезную монастыря, где за час до полуночи им было предложено кофе, фруктовые соки и постные десерты. Признаюсь, о такой традиции Афонских монастырей я ничего не знал, а потому с настороженностью спросил, у одного из монахов, смогу ли я причаститься за Божественной Литургией, если выпью чашечку кофе. Ответ был положительным. Впоследствии мне достаточно подробно объяснили об этой традиции. Памятуя о 12-ти часовом праздничном, ночном Богослужение, для монахов и паломников, делается небольшая пауза для поддержания сил телесных.
В полночь, также торжественно, началось служение утрени. И тут я заметил для себя еще одну не маловажную деталь, многие паломники и даже некоторые монахи фотографировали происходящее в храме. По опыту прошлых посещений Афона, я знал, что внутри храма Богослужение снимать не благословляется, но оказалось, что в день праздника той или иной обители, этот запрет снимается. Вооружившись своей фотокамерой, я также сделал несколько снимков, а также снял небольшое видео о праздничном Богослужении, но видимо так увлекся этим процессом, что наместник монастыря, который вместе с братией обители, в тот момент, пел на клиросе, по-отечески пожурил меня и попросил снизить фотографическую активность.
Началось служение полиелея. По обычаю престольного праздника, начинают раскачивать паникадило и хорос в разных направлениях. Впечатления от увиденного потрясают, но самое главное возникает ощущение, что земля уходит из-под ног. Прикладываемся к частице мощей равноапостольного Косьмы, помазываемся елеем. Начинается пение канона, очень продолжительное и радостное, хотя я понимаю лишь отдельные слова. В этот момент Богослужения у меня начинается нешуточная борьба со сном, он в буквальном смысле пытается завладеть мною. Но взирая на молящихся в храме, их стойкость и непоколебимость, укоряю себя за малодушие.
В шесть утра заканчивается служение утрени и начинается служение архиерейской Божественной Литургии. К этому времени сонная слабость побеждена, и я всецело внимаю торжеству евхаристической молитвы. Вместе с иеромонахами причащаюсь Святых Христовых Таин, с великим благодарением Господу за Его благие утешения. В памяти всплывает 11 июля 1991 года, когда на благословенном Валааме, в день памяти основателей монастыря Сергия и Германа, также за похожей ночной службой сподобился радости соединения со Христом.
Ровно в восемь утра заканчивается Божественная Литургия, и все мы идем на трапезу, здесь как по Типикону: — «На трапезе братии утешение велие». Митрополит Харитон благодарит за службу и поздравляет братию монастыря с праздником.
Напоследок у святых врат афонской обители Филофей, фотографируемся на память с монахом Тимофеем, и прощаемся.
Для меня это последний день паломничества по Афону, надлежит добраться до Кареи (административный центр Афона), а оттуда до пристани Дафни, чтобы успеть на паром.
5-6 сентября 2016 года.
Протоиерей Алексий Чекмарев.

P.S. Спустя год, после описываемых событий, в Иверском монастыре, мне снова довелось повидаться с отцом Тимофеем. Встретились мы, как старые друзья.